Не было бы счастья…

Россия протянула руку помощи украинским беженцам. И они тоже способны многое сделать для нашей страны... или Как сделать лимонад из кислого украинского лимона .

Долго я размышлял на эту тему. И сомневался. Ведь уже столько сказано об Украине. Надо ли еще? Но все-таки решился.

Что заставляет меня это сделать?

Сегодня в Интернете и по телевизору я вижу эйфорию, охватившую наших ура-патриотов. Они призывают броситься на спасение братского народа. И всем показать свое «Я». Даже вздымается волна обвинений в адрес Путина: его упрекают в нерешительности, в том, что он сливает пророссийски настроенных украинцев.

Как патриот и, если угодно, националист с большим стажем, я этих взглядов не разделяю. Предложение ввести войска на территорию соседнего государства — на грани самоубийства.

Причина тому, во-первых, внутренняя ситуация на юго-востоке. Вспомним присоединение Крыма. Там поднялось все население, причем во главе с местной легитимной властью. Однозначно высказались за вхождение в состав России. Но что мы наблюдали в Донецкой и Луганской областях? Митинги русскоязычного населения быстро рассасывались, и вялое сопротивление никуда не продвигалось. Более того, элита этих областей проигнорировала мнение недовольных. И «Партия регионов», и областные советы, и депутаты Верховной Рады от этих территорий никак себя не проявили. Только отдельные политики, такие как Царев, открыто выражали пророссийские настроения. И лишь когда Крым уже принял свое решение, радостно его приветствовали и заявили о создании собственных народных республик. Но при этом совершенно ясно, что часть здешнего населения хочет остаться в Украине. Многие не определились. И в случае внешнего вторжения обязательно появятся партизаны, борцы за незалежность. Бандеровцы оборудуют тут свои схроны. И начнут гибнуть наши солдаты. Мы превратимся в агрессоров, а они — в борцов за свободу.

Какие еще опасности нас подстерегают?

Во-вторых, Россия — страна большая. Во многом она связана с Европой. Зависима от экспорта. Если введем войска, естественно, санкции будут более жесткими. Потеряем товарооборот. Да и применение вооруженных сил на территории другого государства требует одобрения Совбеза ООН, которого никто не даст. В результате столкнемся с жесточайшим противодействием. Нашу газовую трубу перекроют. К тому же на Западе мы дер­жим деньги. В результате заморозки заграничных счетов Иран потерял 200 миллиардов долларов. Наши резервы — 570 — 580 миллиардов, — которыми страшно гордимся, тоже уплывут. Что будет тогда с отечественной экономикой? С российскими предпринимателями, которые к кризисному 2008 году набрали кредитов на 500 миллиардов?

Богатейший Дерипаска сегодня через суды пытается реструктурировать свою задолженность — прижали его кредиторы, а расплатиться он не может. Что будет с сотнями тысяч работников сырьевых предприятий?

В-третьих, если мы возьмем на себя ответственность за судьбу самопровозглашенных республик юго-востока Украины, то должны будем позаботиться об их населении: увеличить пенсии, пособия и т. д. Они этого от нас ждут. Но Россия вливает огромные деньги в Крым. И правильно делает: я уже говорил, что на вывод оттуда нашей военно-морской базы и обустройство моряков на родине потратили бы не меньше. Но готовы ли мы вкладываться в убыточные донецкие шахты и разоренные луганские предприятия, если для присоединенного полуострова пришлось брать средства у Пенсионного фонда? Плюс Россия до конца еще не перевооружила армию.

Если окажем юго-восточным областям Украины «братскую помощь» — на остальную ее часть войдут войска НАТО. И в этой ситуации столкновение может привести к большой войне в Европе. Ура-патриоты готовы воевать? Не брызгать слюной в телестудиях и изливать желчь на интернет-сайтах, а влезть в окопы? Слава Богу, у Путина хватает и ума, и воли не поддаться этим настроениям.

А еще недавно я в течение недели смотрел украинское ТВ. Просто поражен его состоянием. Абсолютно геббельсовская пропаганда! Там нет места белому, каким-либо примиренческим интонациям. Оно всецело направлено против России.

Один из примеров: расстреляли автобус. На нашем телеканале говорят: кто это сделал, пока неизвестно. Но украинские СМИ тут же заявляют: виноваты ополченцы.

Или задают вопрос Ринату Ахметову о ситуации в мятежных регионах. И он отвечает: мол, зачем же бомбить Донбасс — я сам оттуда родом, там мирные граждане страдают… Но журналисты, перебивая его, кричат: «Как можете так говорить? Это террористы. Их нужно уничтожать!».

О российском газе вообще ни слова. В украинском обществе нагнетается истерия. И в случае военных действий с нашей стороны она может привести к крайним формам — к геноциду русских.

Но есть ли предпосылки для другой развязки?

Из того, что сегодня происходит в наших взаимоотношениях, некий выход все же видится. По некоторым ощущениям — подкрепленным в том числе и результатами газовых переговоров — украинская сторона решила компенсировать потерю Крыма, не возвращая России долги: три миллиарда долларов мы успели дать в кредит Януковичу, еще около пяти нам причитается за голубое топливо. Может быть, не для широкой огласки, но страны договорятся. На публику они будут гнуть пальцы и требовать вернуть Крым, но никаких активных действий в этом смысле не предпримут.

Возникает следующий во­прос: Украина подписала соглашение об ассоциации с Евросоюзом. И наши СМИ долбят из всех орудий: как украинцам будет худо, на какую кабалу они себя обрекают…

Мое мнение: мы должны переживать не за других, а за себя. И разговор тут простой: товары, которые России нужны, — вертолетные двигатели, зап­части для подлодок — будем принимать беспрепятственно. А продукты и ширпотреб — облагать пошлинами. И все эти страшилки про Евросоюз — беспочвенный и, главное, бессмысленный шум. Они сделали свой выбор. А нам нужно своей страной заниматься.

Еще вопрос, по которому со многими спорю в эти дни, — украинские беженцы. Видя этих людей, вынужденных покидать насиженные места, я по-человечески сочувствую им. Но сколько лет мы хотели привлечь русских, рассеянных по бывшим советским республикам, обратно на родину! И вот мы их получили. Это никакие не иностранцы, а наши люди. Пересекая границу, они видят новую Россию — не по украинскому ТВ, а вживую. И наша задача — встретить их по-брат­ски. Государство же, не дававшее бывшим соотечественникам возможности вернуться, теперь должно предоставить им гражданство, помочь обустроиться. Беженцы могут здесь остаться. Для России с ее дефицитом рождаемости это несомненное благо.

Люди нашего менталитета — трудолюбивые и воспитанные в той же культуре — смогут вытеснить приезжих из Средней Азии. Может, звучит немного цинично, но зачем им работать на бандеровцев, если они могут найти приложение своим силам на исторической родине?

Да, горько, что все так сложилось на Украине. Но для России это шанс: возвращаются ее дети. И если мы им не воспользуемся, не сможем показать свою страну во всей ее красе и силе, то грош нам цена. Нужно попытаться из доставшегося нам кислого украинского лимона сделать лимонад.