А был ли Довлатов?

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Фильм Алексея Германа-младшего с первых секунд создаёт ощущение неудобности. Коммунальные квартиры с тонкими стенами, писатели, обивающие пороги литературных редакций перед невежественными редакторами. Ты наблюдаешь за всем происходящим со стороны, как и сам Довлатов. Не сложно понять, почему он был глубоко несчастным человеком. Интеллигенцию в Петербурге 70х давят прущим из-за всех щелей инфантилизмом. Запугивают, репрессируют, не дают публиковаться, оставляя безо всяких средств на существование. Партии нужны только герои, а что-то приземлённое власть литературой не признает и не издаёт.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Иронично, что перед началом сеанса не поставили рекламные трейлеры. Фильм включили минута в минуту, и людям пришлось в скором порядке занимать свои места и проходить между рядами. Что естественно доставило неудобство зрителям.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Фильм охватывает шесть дней жизни молодого Довлатова. Здесь нет какой-то чётко поставленной сюжетной линии, кроме попытки заработать на ГДРовскую куклу для дочери Кати. Довлатов как на работу ходит к литературным редакциям, пытаясь напечатать рассказы. Старается наладить отношения с женой, занимается журналистикой, помогает приятелю с фарцой. Но практически всё, что он делает – безуспешно.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Довлатов «киношный» сильно отличается от Довлатова литературного. Он устал и вымучен невежественными и необразованными людьми, которые навязывают свои условия и учат его жить. Довлатов «книжный» – боец, но это совершенно не значит, что он был таким в жизни. «Киношный» Довлатов много рефлексирует, выпивает, не обделён иронией, но это не тот человек, который «грозился покончить с собой и не выполнял обещание», переводил внимание на себя, был душой компании.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Выбрать на роль Сербского актёра Милана Марича было верным решением. Это неполное попадание в роль, но из-за того, что актёр не русский, чувствуется его отчуждённость от остальной съемочной трупы. Сам Довлатов тоже выделялся из толпы, благодаря своей южной внешности, крепкому телосложению и, безусловно, своей фантастической харизме и иронии. Что, безусловно, является попаданием в образ. Можно сказать, это вариация на тему, каким мог быть Довлатов.

Мне сложно сказать, похож ли Петербург семидесятых на тот, какой он был в то время. У Германа-младшего – это город призрак, туманный, пустой, в котором сон перемешивается с реальностью. И уже тяжело отличить, когда Довлатов засыпает в своей коммуналке и видит сон, от момента, когда он бодрствует. Что реальнее – сон в котором ты с Брежневым обсуждаешь свой роман, или действительность с пионерами, сдающими тексты Бродского и Мандельштама на макулатуру?

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

В картине достоверно передан дух творческой интеллигенции того времени, что-то среднее между пьянствующим бездельником и творческим человеком. Идеальный срез, в котором эти качества едины и неотделимы друг от другого.

Фигура Довлатова значима для русской литературы ни чуть не меньше, чем фигура Толстого или Достоевского. Сравнивать этих писателей глупо. Чтобы считаться «великим» не обязательно писать огромные двухтомники. Довлатов единственный русский писатель, 10 рассказов которого напечатал «The New Yorker». Писатель, сам подкреплявший о себе мифы. Это кино не обязано вам понравится. Об этом говорил и сам режиссер. И если не посмотреть, то, по меньшей мере, прочитать о том кто такой Довлатов и что он писал, вы обязаны.