Рассказы о тульских губернаторах. Иван Юнак: с двенадцати лет рабочий человек

Будущий первый секретарь Тульского обкома КПСС Иван Харитонович Юнак родился на Украине 19 марта 1918 года. В бедняцкой семье из восьми человек он был самым младшим. У будущего руководителя Тульской области было три брата – Василий, Николай и еще один Иван.

Семейное предание о том, каким образом оказалось два брата с одинаковыми именами, рассказал сын «тульского» Ивана Харитоновича Анатолий. Старший Иван сильно болел, и в какой-то момент его посчитали умершим, вынесли в сени как покойника. В этот момент родился младший брат, и его назвали Иваном в честь умершего. Старший же Иван на холоде пришел в себя, и выжил.

Так в семье оказалось два Ивана. Иногда по этому поводу, по словам сына Юнака, происходила путаница, особенно когда приходили письма от фронтовых товарищей. На фронт ушли все братья.

Василий Юнак побывал в плену, в Норвегии. «Приехал таким интеллигентом, – вспоминал Анатолий Иванович. – Там же совсем другой плен. После войны Василия отправили в Магадан заместителем начальником лагеря. Служба была очень тяжелая. Уголовники несколько раз его проигрывали в карты, должны были убить. Но он выжил, вернулся домой. Долгое время в Днепропетровске, закончил сельскохозяйственный институт, работал на опытной станции».

В 1989 году Иван Юнак в Москве дал обстоятельное интервью для газеты «Молодой коммунар», в котором рассказал много интересного о своей жизни, которая до приезда в Тулу складывалась вполне в духе времени, когда любой человек из народа при желании мог своим трудом и желанием сделать карьеру. В хорошем смысле карьеру.

«Трехгектарный земельный надел нашей семьи состоял наполовину из малопродуктивных и малоудобных глинисто-песчаных земель, характерных для Приднепровья. Разбросан он был на больших расстояниях в семи местах. Если учесть что во дворе была лишь одна лошадь, отец – инвалид, без правой руки, а мать часто болела, то жизнь была не из легких. В двадцатые годы пухли от голода и чудом остались в живых, – вспоминал Иван Харитонович. – Я учился в школе и оставался при родителях. А в двенадцать лет в любой крестьянской семье подросток был уже настоящим рабочим человеком. Помню годы коллективизации, налеты банд, зверские убийства и истязания коммунистов и комсомольцев, активистов советской власти. И, конечно, страшный голод тридцать третьего года. Опухший отец не поднялся с деревянного дивана, умер в марте. На том же диване в мае скончалась опухшая от голода мать. Старший брат схоронил шестилетнюю дочь. Меня, вконец обессилевшего, забрал колхозный патронат для осиротевших детей. Не всех моих сверстников удалось спасти. В селе Веремеевка с населением шестнадцать тысяч, умерло три тысячи. Во многих соседних деревнях на куполах церквей были подняты черные фаги – знак того, что все жители умерли».

О том, что тогда пришлось пережить, можно судить по воспоминаниям жителей села Веремеевка, которые можно найти в интернете.

Например, Татьяны Антоновны Казыдуб, которой в 1933-м было двенадцать лет. «Вспоминаю, через дорогу жила тетка Ярина. От нее требовали золото. Ее били, загоняли иглы, притворяли пальцы и подкуривали, а затем свалили на пол, задрали ноги и в половом органе искали золота, чем-то металлическим туда штрыкая. После этих пыток она уже не могла ходить и на четвереньках полезла домой через дорогу и возле порога своего дома на дверной ручке повесилась. Дочь пошла к своей тетке Потапчихе по соседству и больше ее никто не видел. Позже стало известно, еще она ела человеческое мясо. Такой же смертью погиб и наш восьмилетний братик Алеша и девочка Гончар Марфа Ивановна. Видели, как Сахронова Васька позвала детей к хате, и больше их никто не видел. Впоследствии была арестована Васька и ее брат, которые торговали на базаре жареным человеческим мясом. Получается, изжарила она тех детей».

А это воспоминания Марии Степановны Несуканой. «Идем было на степь, длинная дорога и десятки людей лежат дороге. Одни мертвые, другие живые, просят есть или помочь приподняться. Но куда его подводить, когда ноги его не держат, а дать есть ничего. Возвращаясь назад, мы уже видели их мертвыми. Были в каждом колхозе специальные подводы и люди по три человека, которые ездили по селу, заглядывая в дома и собирая для захоронения. Но они не успевали погребать, хотя и погребали в одну яму по несколько человек. Так, только на территории колхоза им. Воровского (кутки Миклашивка и Гарбузивка) за год умерло более двухсот людей. Несложно подсчитать, сколько погибло во всех двенадцати колхозах».

Веремеевка Семеновского района Полтавской области – обычное украинское село, известное со времен Киевской Руси. До революции волостной, при советской власти районный центр. Называлась она козачьим селом, хотя значительная часть населения была казенными крестьянами и крепостными. Фамилия Юнак – одна из самых распространенных здесь.

«По-украински Юнак значит юноша, – рассказывает Анатолий Иванович. – Мне всегда поэтому нравилось бывать в Киеве – там возле ЦК висела растяжка через дорогу, и на ней было написано обращение: юнаки и девчата!, то есть юноши и девушки. А на сербском это значит герой. Когда я работал во Внешторге, и у нас шли переговоры с сербами, они мне говорили: вы наш, серб».

До революции местечко Веремеевка имело 1565 дворов, из них 974 козачьих, 440 крестьянских, 31 еврейских, 102 непривилегированных и 18 хозяйств привилегированных. На двенадцать тысяч населения не было ни одного мужчины с высшим образованием, да и со средним немного: три попа, три учителя, врач и аптекарь. При советской власти в селе построили клуб, новую кирпичную школу, здание сельсовета, магазины.

В 1959 году вблизи города Светловодска появилась Кременчугская гидроэлектростанция, плотина которой перекрыла Днепр в пятнадцати километрах западнее Кременчуга. Так образовалось водохранилище, или, как его называют в народе, Кременчугское море. Водой оно заполнялось весьма долго – с 1959 по 1961 годы, и сегодня занимает площадь в 2252 квадратных километра. Максимальная ширина – 28 километров, длина – 149 километров. Средняя глубина – 6 метров, наибольшая – 28 метров. Это самое полноводное из шести днепровских водохранилищ. Так вот чтобы создать это сооружение, множество населенных пунктов, в том числе и юнаковскую Веремеевку, затопили, а новый поселок с этим именем перенесли в степь.

Еще в первую мировую Веремеевка дала стране четырех Георгиевских кавалеров. Панас Сергеевич Савченко получил за воинскую храбрость три георгиевских креста – ІІ, ІІІ, ІV степени, Яким Шарый и Федор Павлович Ратушный по два, ІІІ и ІV степени, Иван Васильевич Келеберда удостоился Георгиевского креста ІV степени. Когда началась Великая Отечественная, уже в первые дни отсюда ушли на фронт более двух тысяч человек, не считая тех, кто уже служил в Красной армии. В списки «Всесоюзной книги памяти» занесено 523 односельчанина. В семье Петра Канивца на фронте погибло семь сыновей. В двенадцати семьях не вернулось домой по три сына, а возможно, вместе с ними были и отцы.

Местные краеведы подсчитали, что на фронтах той войны погибло не менее половины воевавших односельчан.

Немцы подошли к селу Веремеевка 17 сентября 1941 года. После боев в окрестностях Веремеевки, Красная армия отступила, и селом овладели гитлеровцы. 27 сентября 1943 года село было освобождено, хотя фронт по реке Днепр напротив Веремеевки стоял еще несколько месяцев. Немцы оставили эти места без боя, хотя соседние села Матвеевка, Клищенцы, Жовнин были сожжены дотла.