Навеки двадцатилетний. Сегодня – 100 лет со дня рождения лейтенанта Волнянского

Григорий Волнянский по нынешним понятиям иностранец — он родился на Украине, 15 февраля 1921 года в селе Глинском Сумской области. Молодой лейтенант даже на полноценную биографию не успел пожить. Нет о нем в Туле особой информации, кроме скупых сведений из наградного листа. Даже фотокарточка — с какого-то документа. Но он, в свои двадцать, один из героев обороны Тулы.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

«Без артполка удержать Тулу мы бы не смогли»

Из наградного листа лейтенанта Г. М. Волнянского. «Погиб смертью героя при борьбе с германским фашизмом 30 октября 1941 г. в 8 час. 50 мин. Под руководством бесстрашного, преданного делу партии молодого командира взвод утром 30 октября встретил огнем колонну вражеских танков в количестве 40 машин, которая шла по Орловскому шоссе к городу Тула. Благодаря умению и мужеству, презрению к смерти и героизму лейтенанта Волнянского ни один танк в город не прошел. Двумя 85-мм орудиями прямой наводкой в упор разбито 14 танков противника. Остальные рассеяны и повернули обратно. Достоин награды: орденом Ленина».

Батарея Волнянского состояла из двух орудий — слева от шоссе, в сторону нынешнего микрорынка, под командованием Михаила Сизова, справа — под командованием Григория Волнянского. Еще два орудия, по воспоминаниям Сизова, стояли сзади. Предполагалось, что они понадобятся для противовоздушной обороны, но так получилось, что в ходе боя, когда передовые пушки были разбиты, пришлось выкатывать их на замену. Это были зенитные пушки, предназначенные для борьбы с воздушными целями. И далеко не все из защитников города оказались согласны с тем, чтобы использовать эти пушки против танков.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

«Стрелковые дивизии и полки Тульского боевого участка были крайне малочисленны. Они имели очень мало огневых средств, особенно пушек и боеприпасов к ним. Главную ударную силу в борьбе с танками врага представлял 732-й зенитный артиллерийский полк», — вспоминал командир 732-го зенитного артиллерийского полка М. Т. Бондаренко. Вообще говоря, зенитки не предназначены для борьбы с танками, это орудие ПВО. И командование 50-й армии даже вынуждено было отбиваться от докладных, которые командующий Тульским бригадным районом ПВО Овчинников слал своему непосредственному руководству. Он считал, что зенитки должны заниматься своими прямыми обязанностями, а не по танкам стрелять. Причем, было это не только в первые дни обороны».

Спорам с Овчинниковым немало места уделил в своих воспоминаниях даже И. В. Болдин, который принял командование 50-й армией много позже.

«Как-то, вернувшись из района Косой Горы в штаб и находясь еще под свежим впечатлением от действий зенитной артиллерии во время танковых атак гитлеровцев, я застал у себя генерала Овчинникова.

– Товарищ командующий, – обратился он, – снова вынужден вас предупредить, что считаю совершенно неправильным использование зенитных средств для борьбы с танками. … Прошу отдать приказ об использовании зенитной артиллерии лишь по ее прямому назначению.

Я сдержал себя, хотя во мне все кипело от негодования. Ответил Овчинникову, не повышая голоса.

– Прошу, товарищ генерал, помнить, что армией командую я. А вообще-то ваши суждения считаю глубоко консервативными. Они в корне ошибочны и даже вредны.

… И Овчинников пожаловался. Вскоре после нашей беседы позвонил маршал Б. М. Шапошников.

– Товарищ Болдин, голубчик мой, – как всегда приветливо, начал он. – Что у вас стряслось? Генерал Овчинников обижается, говорит, будто вы используете зенитную артиллерию не по назначению.

Я доложил начальнику Генерального штаба существо наших разногласий.

– Генерал Овчинников мыслит однобоко. А я считаю, что технику надо применять там, где она в настоящее время нужнее и может принести больше пользы».

Ну и так далее. Враг у ворот, а даже в командном составе нет согласия относительно того, как лучше воевать. Уже много позже, в апреле 1985 г., вспоминая те дни, Василий Гаврилович Жаворонков в беседе за круглым столом в редакции газеты «На боевом посту» поддержал и первого командующего 50-й армией Ермакова и Болдина: «Без 732-го артполка удержать Тулу мы бы не смогли».

Первый сбитый самолет

Первую боевую проверку выпускник Чкаловского училища зенитной артиллерии Григорий Волнянский к тому времени прошел. Еще в сентябре он был командирован в Болохово, для противоборства с самолетами, державшими курс на Москву. По рассказу Т. Д. Дубинина в книге «Непокоренная Тула», для огневой позиции выбрали площадку на опушке небольшой березовой рощицы, которая хорошо маскировала орудия и не мешала стрельбе. И 27 сентября в 16 часов 46 минут был сбит «хейнкель». Таким образом батарея первой в полку открыла счет сбитым самолетам.

«Когда зенитчики раскрыли себя, от общего строя отвалило звено бомбардировщиков и повернуло на батарею, — рассказывает далее Т. Д. Дубинин. — Остальные продолжали полет в сторону Москвы. … Тем временем отделившееся от общего строя звено было совсем уже близко от батареи. Комбат приказал Волнянскому перенести огонь на это звено. В считанные секунды зенитчики развернули орудия, открыли огонь и заставили фашистов повернуть назад. Но ненадолго. Выйдя из зоны огня, они начали перестраиваться в боевой порядок «круг» для пикирования. Время пребывания самолета в пике исчисляется секундами. Поэтому дрогнул зенитчик, допустил ошибку, неточность — исправить уже некогда: самолет сбросит бомбы. Зенитчики ударили прямой наводкой. Орудийные выстрелы смешались с глухими разрывами бомб…»

На следующий день бомбардировщики повторили налет к тому месту, где стреляла пушка Волнянского. Однако все заготовленные бомбы летели на ложные позиции — когда стемнело, зенитчики сменили огневую позицию. Как пишет Дубинин, подобный маневр потом часто использовался, и такие батареи стали называть кочующими или батареями-охотницами.

«Командование сделало вывод: нельзя ждать врага на одном месте — надо действовать активно».

После первой схватки с немецкими самолетами батарея понесла некоторые потери. Ранен был заряжающий Александр Волокиткин, но не покинул поле боя, оставался с боевыми товарищами. Были разбиты полевая кухня и машина с батарейным имуществом. У комиссара Сизова с головы слетела от пулеметной очереди старомодная буденовка. Но более других пострадал наводчик Иван Беспалов — он в результате авианалета лишился гармошки. Уже по возвращении в Тулу он пошел на гармонную фабрику, рассказал о своей беде и получил новую трехрядку.

Несмотря на молодость, Волнянский показал себя толковым командиром. Еще после первого боевого крещения командир батареи, лейтенант М. И. Зайцев отмечал, что он уверенно руководил огнем, четко отдавал команды.

«Было нас немного»

Комиссар Михаил Иванович Сизов, по воспоминаниям, плотный, коренастый, с коротко остриженными волосами, в то время на батарее был самый старший — 26 ноября ему исполнилось сорок пять. А кроме того и самым опытным. Он воевал еще в Гражданскую.

До 1922 года был пограничником на Западной Двине. Одновременно, по его воспоминаниям, боролся против Юденича. «У меня были отморожены ноги. А в конце декабря 1919 г. я заболел сыпным тифом, проболел дней сорок в городе Порохове Псковской губернии., где я поочередно по месяцу получал отсрочки по слабости. Первое время, как вышел из госпиталя, ходил по стенке. После этого вернулся в первую артиллерийскую бригаду».

В 1938 году был избран партийным организатором ЦК партии на шахте Болоховского района Тульской области. Там проработал немного. Попал между вагонами, таз поломал. После этого долго лечился – три с половиной месяца. С 1939 года стал работать в тресте, затем был мобилизован. Служил в Западной Белоруссии, затем их часть была переброшена на войну с Финляндией, на Карельском направлении. Потом демобилизовался, и вернулся работать в райком партии инструктором военного отдела Болоховского района.

В армию его призвали только 7 сентября. До этого была отсрочка в связи с контузией во время финских боев – он два месяца плохо слышал. По воспоминаниям жены Любови Николаевны, после того как во время боев за Тулу Михаил Иванович был отброшен взрывной волной, он опять потерял на время слух. Сизова призвали в полк, который стоял в Туле, и дали назначение на должность комиссара батареи. В составе 732-го зенитно-артиллерийского полка дошел до Германии, а после окончания войны жил в Туле, работал в Центральном универмаге — который на перекрестке Советской и Коминтерна. Умер 17 мая 1977 года.

По воспоминаниям Сизова, «было нас немного. Всего двадцать один человек: командир взвода лейтенант Григорий Матвеевич Волнянский, командиры орудий ефрейторы Федор Никитович Никитенко и Иван Герасимович Казак, наводчики красноармейцы Беспалов и Шведов, заряжающие красноармеец Александр Васильевич Волокиткин и замполитрука Василий Федосеевич Шейко, бойцы орудийной прислуги ефрейторы Сиренко и Жарков, красноармеец Евдокимов, разведчики красноармейцы Колобашкин, Арифметиков, Голуб и другие».

«В Тулу мы приехали 2 августа, вспоминал Александр Васильевич Волокиткин, – а до этого были за Москвой на станции Митино. Тут нас начали учить, а под Москвой нас только сформировали. Когда стали подходить немцы, нас вывели на Орловское шоссе. Нужно сказать, как только мы расположились на огневой позиции, так стали делать рвы, часто налетали самолеты, мы стреляли в них. Был случай, когда мы обстреляли самолет, он километров восемь отлетел, и сел. Я привык к стрельбе уже во время войны. Раньше в армии не служил, на войне не участвовал. Когда налет самолетов, тревогу дадут, выскочишь, зарядишь орудие, пороховой дым понюхал – привык. Не страшно стало, а сперва было страшно».

При подготовке к отражению танковой атаки, Волнянский использовал все отпущенное время. Он, по рассказу Сизова, «произвел топографические расчеты, заранее обсудил с командирами орудий и наводчиками возможные варианты боя, с утра до позднего вечера отрабатывал с ними приемы стрельбы по наземным целям».

Есть в воспоминаниях политрука и еще одна деталь, о которой нельзя не упомянуть.

«В тот день почти все воины передового заслона подали заявление с просьбой о приеме в партию. Примостившись на снарядном ящике, я написал рекомендации лейтенанту Волнянскому, ефрейторам Никитенко, Жаркову, красноармейцам Беспалову, Евдокимову, Колобашкину, Арифметикову».

«Дышать временами было трудно»

Немцы пошли на Тулу с рассветом 30 октября, лишь только начал рассеиваться утренний туман, со стороны Орловского шоссе. Этот день, когда пал смертью храбрых так и не насладившийся в полной мере жизнью молодой парень Гриша Волнянский, пожалуй, стал ключевым в обороне города. Атаки немецких танков сдерживали в основном орудия 732-го зенитно-артиллерийского полка, стоявшие отчасти в укрытиях, а отчасти, как двадцатилетнего лейтенанта Волнянского, для лобовой атаки — по выражению политрука М. Сизова, «в ровиках». Не бежавшие, не нывшие относительно выпавшей на их долю участи, не отсиживавшиеся в безопасности, а мужественно сражавшиеся весь этот кошмарный день.

Воспоминания Александра Васильевича Волокиткина:

«Своим орудием мы сразу подбили танк, он загорелся, мы стали бить из второй пушки, наше орудие стояло у шоссе. Когда три танка загорелись, немцы отступили. Мы стали бить по лесу. Так как они скрылись там, били мы прямой наводкой. В лесу было 16 танков, но они больше не показывались. Но мы покурили, наблюдая. Затем началась вторая атака. Было подбито 12 танков. После танковой атаки мы выбивали пехоту».

Иван Васильевич Жарков:

«Мы сперва стояли ближе к кирпичному заводу, обстрел был маленький. Мы отодвинулись ближе к городу и дожидались танков. 29 числа к вечеру прибыли танки, о которых нам доложили разведчики. В ночь они не пошли, утром тронулись на шоссе. Мы открыли огонь. Первое орудие тоже вело огонь. Мы четвертым орудием три танка подбили. Но противник за ночь расставил минометные или артиллерийские батареи, они вели по нам огонь с левой и правой стороны. Некоторое время спустя немцы опять начали двигать свои танки сюда. Мы опять открыли огонь, и каждый раз они были отбиты. И вот четыре раза они пробовали наступать 30 числа, вели перекрестный огонь. Троих убило, меня ранило легко.

– Вы не ушли в госпиталь?

– Нет, на месте перевязали. Оба орудия были выведены из строя».

По воспоминаниям Сизова, Волнянский командовал организованно, без растерянности. Хотя «даже дышать временами было трудно» из-за дыма и гари беспрестанно раздававшихся взрывов. По его словам, «двигались танки группами с интервалом 500–600 метров. Стреляли наугад, так как осевший туман еще прикрывал передний край обороны».

Зенитчики выполнили поставленную перед ними задачу — враг не прошел. Всего расчетом Волнянского в этот день было подбито 14 немецких танков.