Календарь истории. 2 февраля: в Москве прошел творческий вечер актрисы тульского театра Софьи Сотничевской

2 февраля 1952 г. в московском Доме актера прошел творческий вечер актрисы Тульского драматического театра Софьи Сотничевской. Случай, когда столичные мэтры устраивали подобное мероприятие для провинциальной актрисы и в то время, и сейчас – большая редкость. Сейчас, впрочем, это еще большая редкость.

О том, как это было, рассказала сама Софья Владимировна в своих воспоминаниях. Владимир Николаевич Лебедев, о котором упоминается в рассказе, - на тот момент главный режиссер Тульского театра драмы. Итальянку Элеонору Дузе называли величайшей актрисой всех времен.

«В 1952 году Тульский театр готовился отметить 175 лет. Я занята была много, из десяти юбилейных спектаклей в восьми у меня были главные роли. Нескольким ведущим артистам хлопотали звания. Мне тоже выдали много всяких анкет, со всевозможными сложными вопросами. На один из них я ответила: «Отец — умер». Я уже четырнадцать лет бесплодно занималась поисками его. Однажды меня пригласили к директору. Он показал мне телеграмму с широкой красной полосой вверху и сказал: «Соня, как ответить на это?» В телеграмме было: «Сообщите, по какому делу привлекался отец Сотничевской?» Что я могла ответить?! На этом хлопоты о звании для меня закончились. Бог с ним, со званием — зрители меня знали и любили.

В феврале этого года была совершенно неожиданная радость. В ВТО, в Московском Доме актёра, решили провести мой творческий вечер. Главный режиссёр Владимир Николаевич Лебедев был горд и счастлив, я — насмерть перепугана, товарищи — шокированы, уязвлены, причём в основном мужчины — мои любимые партнёры. Почему её? Они были правы. Я, по сравнению с ними, молодая актриса и даже не высшей категории, как сказал один из них.

В письме просили сообщить, какие сцены из каких спектаклей будут показывать, и всякие другие подробности. Испуганная и встревоженная, я позвонила в Дом актёра и стала упрашивать, нельзя ли сделать так, чтобы это был вечер Тульского театра, а я бы в нём участвовала? Нет, сказали, нельзя. Лебедев начал составлять программу. Это было очень сложное дело. Надо было никого из маститых артистов не обидеть. Двое сказали, что они не поедут. Третий потребовал, чтобы играли полный акт из «Дяди Вани». Я снова кинулась звонить в Москву — мне вовсе не хотелось, чтобы назывался «Вечер Сотничевской». Насколько спокойнее участвовать со всеми наравне!

И директор, милый, добрый А. М. Эскин сказал: «Ну, успокойтесь, дорогая, ладно, пусть будет, как вы хотите…» Мне сразу стало легко и безответственно хорошо. Решено было играть Лену Журину из «Счастья» Павленко, Глафиру из «Волков и овец», Елену Андреевну из «Дяди Вани», Эмилию из «Отелло» — последнюю сцену. Лебедев посоветовал мне поехать в Москву на день раньше, чтобы я была спокойная, отдохнувшая.

Со мной поехала друг мой дорогой — Ольгуня Сергеевна Карнович. Остановились мы у её племянника Геннадия Карновича. Отдохнув, мы пошли посмотреть, как выглядит оповещение о вечере нашего театра — не так часто мы показывались на московском небосклоне! Подходим к ВТО, и сердце ёкнуло. Афиша — «Творческий вечер артистки Тульского театра С. В. Сотничевской». То-то голос у Эскина был такой весёлый, когда он сказал «ладно».

Мы поднялись наверх, нас нежно встретила Е. Ходунова и другие милые «вэтэошники». Очень весело отреагировали на мою растерянность, постарались развеять мои сомнения, и мы распрощались до завтра.

Завтра прибыл автобус с партнёрами, костюмами, костюмерами, парикмахерами, газетчиками и радистами. Мы пришли в большую комнату перед выходом на сцену. Маститые удобно расположились. И тут появились распорядители вечера и вежливо, деликатно попросили всех занятых переселиться в комнату на втором этаже и оставить меня одну, так как надо, чтобы была возможность собраться, переодеться.

Я благодарна была за эту заботу, но видела лица артистов, и мне было так неловко перед ними. Но времени на переживания не было. Надо было действительно «приготовиться».

Около меня оставили двух костюмерш, двух парикмахеров, помощника режиссёра. Стало тихо, серьёзно, торжественно.

Я не слышала, что говорил Лебедев. Меня тихо предупредили, что он заканчивает. Я была готова.

Всеволод Якут вёл вечер. Он объявил: «Счастье».

Я устроилась, как в спектакле, коленями на стул, и, облокотившись на стол, читала книгу. Пошёл занавес. Постучали в окно. Я подняла голову и… увидела близко «зрителей», знакомых любимых московских актёров… на секунду выбилась. Но принесли новость: к Воропаеву приехала любимая женщина. Появился он сам, и началась сложная сцена, когда Лена ради его счастья отказывается от него, теряя при этом весь смысл своего воскресения к жизни.

Приняли хорошо. Я бы сказала — очень хорошо. И сумасшедше-быстрое переодевание, причёска… и в новую судьбу. Зал опять принял хорошо. Главное, как слушали! Мои любимые Большие артисты! Где-то внутри рождалась свобода, уверенность, удовольствие!

«Дядя Ваня». Моя любимая ночная сцена. Всё хорошо. И наконец — Эмилия.

Аплодировали долго. Подошли к сцене… Выходили на сцену люди, я не всех их знала, говорили радостные слова, что какой-то свежестью молодости повеяло со сцены от вечера Сотничевской… Конечно, роли были распределены, и говорили, наверное, всё, что полагалось говорить в таких случаях, но мне не с чем было сравнивать, и я верила, что это только мне, именно мне прекрасные слова, корзины с цветами, записки, милые пустяки…

И… «Слово С. В. Сотничевской».

После сцены из «Отелло» только речи говорить! Я стояла усталая, счастливая, растерянная, смотрела на стоящих передо мной людей! Лица у них, казалось, светились одобрением… И я, наверное, заговорила не то, не по правилам.

«Я сегодня чувствовала себя девочкой, которую поставили перед взрослыми, именитыми тётями и дядями. А ну-ка, ну-ка, говорят, ты хорошо читаешь стишки, почитай-ка нам! Я так разволновалась, я просто испугалась, а потом увидела ваши любопытные, добрые лица, и мне стало легко и радостно Спасибо!»

Репортёр, который ездил с нами, на другой день напишет в тульской газете: «В заключение выступила артистка. От имени коллектива Тульского областного драматического театра им. Горького она поблагодарила собравшихся за тёплый приём и заявила, что встреча со столичными актёрами и режиссёрами столичных театров будет способствовать дальнейшему росту артистов Тулы».

Все поздравляли, говорили столько дорогих слов, целовали, желали, желали! Режиссёр Вахтанговского театра подал в конверте фотографию: «Вот кого вы мне напомнили сегодня!» На фотографии была Элеонора Дузе!

Когда я спустилась вниз, снова раздались аплодисменты. Все уже сидели за предлинным столом, и меня повели на «почётное место». Пили вино, говорили тосты, потом была подана машина — и, утопая в цветах, мы с Ольгуней Сергеевной отправились «домой», к Карновичам. Утомленные и счастливые, мы проговорили всю ночь, а днём, как нам было велено, явились в ВТО.

Здесь нам вручили билеты и пропуска на все лучшие спектакли на целую неделю. И ещё мне предложили хорошенько познакомиться с Вахтанговским театром. Режиссёр Габович пригласил меня на свой спектакль «Накануне». Смотрел вместе со мной, интересовался моим мнением.

В театре у меня спросили: есть ли мне где жить в Москве? Жить мне было негде. И я устроилась у очень милой старушки, где-то около метро «Сокол».

Четыре ночи прошли хорошо, но однажды меня разбудили мужские голоса, приглашающие ужинать. Комната была завалена покупками, свёртками, стол ломился от яств. Оказалось, это постоянные гости старушки, приезжающие с Севера с большими деньгами в Москву, а потом в Ленинград, а потом в Сочи! Всё это объяснила мне сама бабушка и даже очень уговаривала принять их предложение — поехать в Сочи. «Они очень хорошие, порядочные люди, только немного „шалые“», — сказала она ласково, как похвалила. Я отвернулась к стенке, сделала вид, что сплю, а они поставили стол около кровати моей и на него что-то клали.

Утром их уже не было, «ушли за покупками», сказала бабуля. А я собрала свои вещички и «… поехала домой». Знакомство с Театром Вахтангова на этом кончилось.