Сэр Гришин из Тулы

При всей тульской любви к велотреку самым знаменитым нашим спортсменом судьба уготовила стать человеку, которого с велоспортом развела – Евгению Гришину. Заслуженному мастеру спорта, заслуженному тренеру СССР, четырехкратному олимпийскому чемпиону, шестикратному чемпиону мира, абсолютному чемпиону Европы, восьмикратному чемпиону Европы, многократному рекордсмену мира, Европы и СССР. Кавалеру орденов Трудового Красного Знамени (1960) и Ленина (1964).

Все эти его достижения были в конькобежном спорте. Одно обобщенное перечисление всех титулов заняло несколько строчек. А ведь каждая еще поддается расшифровке, за каждой – своя история, свои переживания, взлеты и падения. Хотя взлетов в судьбе Евгения Гришина было, конечно, больше. Словно сама Судьба иногда оберегала его от всевозможных неприятностей. Не забывая, конечно, серьезно испытывать, как без этого. Он и сам с иронией любил говорить: судьба Евгения хранила.

Раньше писали, что в сборной страны Гришина называли сэром. Не в подчеркнуто иностранном стиле, все ж таки Гришин своим поведением был истинно наш, советский, а с расшифровкой – Скорость, Элегантность, Рекорд! Три этих слова явно отдают журналистским штампом. Но, с другой стороны, против истины не сказано ничего. Действительно – скорость. Действительно – рекорд. Действительно – элегантность. Собственно именно поэтому его когда-то и прозвали сэром – любил он одеться красиво, всегда был в элегантном костюме и с модным галстуком. Считал, что спортсмен должен всегда выглядеть красиво.

Родился Евгений Романович 23 марта 1931 года в Туле, и очень любил свой родной город, где вырос и получил путевку в спортивную жизнь:

— Тула для меня была, есть и будет родиной, самым дорогим и красивым городом. Туляки — необыкновенные люди. Я уехал отсюда в 1952 году после того, как призвался в армию. Отслужил четыре года, но потом так сложилось, что остался в Москве, в клубе ЦСК ВВС. Василий Сталин лично имел по этому поводу со мной беседу. Он доходчиво объяснил, что таких условий для подготовки у меня больше нигде не будет. Хотя и мой патриотизм тоже оценил. Я должен был делать выбор и остался в Москве. С тех пор — москвич с тульской душой. Для меня дороги любые упоминания о моем городе. Даже если совершенно случайно увижу где-то статью, заметку, касающуюся Тулы, я тут же немедленно прочитаю ее до конца, даже если она совершенно неинтересная.

Гришин родился еще до войны. Отец – Гришин Роман Павлович погиб уже в первые месяцы военных действий под Великими Луками. Да и сам будущий великий спортсмен успел сполна вкусить всех прелестей войны – и голод, и холод, и бомбежки, и настоящие бои.

В 1942 году, во время одного из налетов вражеской авиации, рядом с ним разорвалась осколочная бомба. Почти всю смертоносную энергию принял на себя его друг, бежавший сзади. До Евгения долетели лишь (лишь!!!) двенадцать осколков. Но в разгаре были боевые действия, и больница оказалась переполнена ранеными. Так что очередной доставленный туда мальчишка просто провалялся всеми забытый два дня в коридоре без всякой медицинской помощи. И тут, на его счастье, нескольких человек, в том числе и кого-то из детей, забрали в военный госпиталь, где, наконец, пожилой хирург, приговаривая «Терпи, сынок», терпи» – операция шла без наркоза – вырезал все попавшие в тело осколки. А потом сообщил, что парня привезли вовремя – еще бы чуть, и пришлось ампутировать ногу.

В последний военный год Гришин стал по-серьезному заниматься коньками. Считал, что очень многим обязан первому тренеру – Якову Ивановичу Яковлеву, у которого он тренировался обществе «Зенит». Вскоре появились и первые серьезные успехи. В 1947 году он победил на юношеских чемпионатах СССР и РСФСР, трижды при этом улучшая союзные рекорды. После чего шестнадцатилетнего Гришина включили в состав сборной команды СССР. Через год он показал лучший результат сезона в мире на дистанции 500 метров и возглавил список быстрейших спринтеров мира. Однако, после знаменитой реплики Сталина, относящейся к конькобежцам, «не пускать за границу, пока не научатся ездить» путь на зарубежные соревнования был закрыт надолго.

Только в 1951 году Гришина выпустили в Румынию на Всемирные зимние студенческие игры. Но уровень этих соревнований оказался очень невысоким – законодателей конькобежной моды норвежцев вообще не было, в основном приехали спортсмены из соцстран да несколько финнов. Правда, одну из своих двух побед Гришин завоевал с новым всесоюзным рекордом – на дистанции 1500 метров.

Рекорды в том году долго не держались – с вводом в действие высокогорного катка «Медео» они улучшались едва ли не каждую неделю. Тем не менее, прошло еще достаточно много времени, прежде чем советским конькобежцам дали допуск на олимпиады и чемпионаты мира. Только в 1953 году руководство Спорткомитета СССР отважилось на докладную записку с просьбой о поездке конькобежцев на чемпионат мира. «Гарантируем победу», – значилось в этом документе. Но Гришина среди участников этого чемпионата не было.

Он был включен в состав сборной только в 1954 году, для поездки в Саппоро. В Японии ему удалось исполнить свою давнюю мечту – обыграть на пятисотметровке своего партнера по команде Юрия Сергеева, сильнейшим спринтером страны, и выиграть по сумме многоборья свою первую медаль на чемпионатах мира – бронзовую. И вот, наконец, первые в жизни Олимпийские игры. Они проходили в 1956 году в итальянском городе в Кортина-д'Ампеццо. Именно здесь Гришин впервые выиграл олимпийское золото, причем с мировыми рекордами и сразу на двух дистанциях – 500 и 1500 метров. До Гришина ни один конькобежец мира не побеждал на Олимпийских играх с мировым рекордом. А кроме того он стал первым олимпийским чемпионом в истории русского и советского конькобежного спорта. Особенно радовала победа на самой престижной, спринтерской пятисотметровке. Хотя, для того, чтобы выигрывать здесь, нужен был опыт борьбы и на более длинных дистанциях.

«Я шел к спринтерской дистанции через полуторку, – рассказывал Евгений Гришин. – Именно полуторка сделала меня спортсменом, научила думать во время бега, бежать с трезвой головой».

Забавная ситуация сложилась в Кортина-д'Ампеццо во время забега на пятьсот метров. Гришин стартовал первым, что, по его словам, нисколько не расстраивало. Напротив, укладывалось в тактику «ошеломишь соперников, пусть они переживают и сопоставляют». Наш спортсмен закончил дистанцию с новым мировым рекордом. А судья-информатор, объявлявший о результате, ошибся на целую секунду, и сказал по радио 41,2. На табло же цифры были поставлены верно – 40,2. Один из основных претендентов Рафаил Грач, выходя на старт, даже не посмотрел на табло, ему было достаточно радиообъявления, оно его вполне устраивало, с личным рекордом 40,8 секунды не так сложно пробежать быстрее, чем 41,2. И Грач действительно повторил свое личное достижение – 40,8. В первые мгновения радости его не было предела: чемпион! А потом он посмотрел на табло…

— От тех Игр остались самые теплые воспоминания, – рассказывал Евгений Романович. – Никто ведь толком и не знал, что такое Олимпиада. У нас были хоккеисты, лыжники — чемпионы мира. Но это же не Олимпийские игры. Я ехал только за победой. Еще когда смотрел летнюю Олимпиаду 1952 года в Хельсинки, понял, что Пьер де Кубертен, провозглашавший олимпийский принцип «главное не победа, а участие», не совсем прав. Без стремления выиграть на Олимпиаде нечего делать. Туда ехать нужно только за победой. У нас, кстати, очень многие вернулись с медалями. Это была удивительная команда и удивительный год...

Правда, на вопрос, как встречали дебютантов — советскую сборную — зрители, Гришин ответил так: — Это старый советский журналистский прием, спросить, как встречали за рубежом. На него надо ответить: нас, советских людей, приветствовали, как никого другого... Да нигде нас не встречали так, как американцев. Потому что американцы на всех положили, они ходят как хозяева. Американца узнаешь в любом городе мира только по походке — он идет независимо, он хозяин в любой стране. А идет наш... Его тоже узнаешь сразу: он затюканный весь, ему этого нельзя, этого нельзя, этого нельзя.

Сразу после Олимпиады состоялся чемпионат мира в Осло. И начался крайне неприятно для нашего гонщика – уже во время первого старта он получил травму и не смог выступать в полную силу. Однако настоял на том, чтобы выйти на ледовую дорожку. Несмотря на боль – у него был разрыв паховой мышцы – Гришин сумел занять третье место в многоборье. Спустя десять дней, он сенсационно победил в многоборье (по сумме четырех дистанций – 500, 1500, 5000 и 10 000 метров) на чемпионате Европы в Норвегии. В 1960 году на зимних Олимпийских играх в американском городе Скво-Вэлли Гришин снова выигрывает свои коронные дистанции – 500 метров и полуторку, став уже четырехкратным олимпийским чемпионом.

Всего же на тех играх советская сборная смогла завоевать семь золотых медалей, две из которых были на счету Гришина. А после закрытия Олимпиады на показательных соревнованиях «Побитие мировых рекордов» впервые в истории конькобежного спорта Гришин выбежал из 40 секунд, показав время 39,6.

Одна из самых колоритных из многочисленных историй о Евгении Гришине такая. В конце 1960-х для обложки книги «500 метров» надо было сфотографировать все его чемпионские медали и жетоны. Дома он сложил эти награды в сумку, а в издательстве любопытства ради поставили сумку на весы. Они показали восемь килограммов! Восемь килограммов чемпионских наград!!!

На фото: король Норвегии Улаф V награждает победителей гонки на 500 метров. Евгений Гришин – справа.