Календарь истории. 21 марта: туляки приветствовали ссылаемых за беспорядки студентов

21 марта 1902 г. демонстранты, собравшиеся на перроне Московского вокзала в Туле, бурно приветствовали следовавших в ссылку на Дальний Восток петербургских и московских студентов, осужденных за участие в антиправительственных выступлениях. Одиннадцать из них были арестованы.

В первый день следования ссыльных, 19 марта, публики на вокзале было немного и демонстративных действий не происходило. 20 марта посторонней публики было уже около ста человек. Значительное число учащейся молодежи – гимназистки и гимназисты выразили свое сочувствие ссылаемым криками «Ура!» при отходе поезда.

Значительных размеров демонстрации приняли 21 и 22 марта. К приходу поезда 21 марта в шесть часов вечера собралось посторонней, для демонстрации прибывшей публики человек до 150. По требованию полицмейстера они с платформы были удалены на площадку, поэтому стали кричать издали «Браво!», «Ура!», размахивая шапками, белыми и красными платками, по направлению к вагонам с арестованными студентами.

Из числа демонстрантов выделялись и были задержаны: крестьянин Александр Шишков, бывший гимназист, купеческий сын Владимир Панченко, сестра Панченко Надежда, мещанка Александра Ураева, дочь коллежского регистратора Елизавета Боголюбова, бывший студент Николай Никольский, мещанка Надежда Салищева, сын статского советника Василий Краев, мещанка Екатерина Александрова, мещанин Петр Сахаров, княжна Ксения Мышецкая. На вокзале, возле лестницы, ведущей в помещение жандармов, куда временно были отведены арестованные, была поднята печатная брошюра «Социал-демократия и рабочий класс».

22 марта местного населения, сочувствующего студентам, на вокзале не было, зато сами студенты в открытые окна громко шумели и пели песни политического характера. Между прочим, русскую «Дубинушку» на стихи тульского поэта Василия Богданова и на мотив «Марсельезы». При этом с жандармским унтер-офицером входили в пререкания, сказав одному: «Теперь вы нас везете, а года через три мы вас повезем». Когда тронулся поезд, раздались их возгласы «Да здравствует политическая свобода!», «Долой самодержавие!»

Общественное мнение в то время было на стороне обвиняемых, поэтому исход суда крайне интересовал общество. Защитник обвиняемых, присяжный поверенный Рязанов, состоящий под негласным надзором полиции, в своей апелляционной жалобе писал (и это было мнение большинства):

«Крики эти «Браво!» и «Ура!» по адресу ссылаемых сами по себе не преступны и обычны при проезде, например, высокопоставленных лиц, пользующихся почему либо особым народным расположением. Например, о. Иоанна Сергиева Кронштадского или раньше Тургенева. Почему те же самые «Браво!» и «Ура!», махание шапками и платками становятся преступными, когда они направлены по адресу лиц, во всяком случае, потерпевших за идею, притом со стороны учащейся молодежи, особенно чуткой и отзывчивой уже по самой своей молодости, по адресу своих знакомых или даже родных, чтобы принести этим лицам хотя бы некоторое нравственное утешение в выпавших на их доли страданиях. Можно, конечно, утверждать, что действие арестованных студентов были преступны с точки зрения закона, но никто не скажет, что они безнравственны, а даже простым ворам и убийцам не запрещено подавать в доступной и понятной для них форме утешение. Осуждать же обвиняемых за то, что они исполнили веление своего сердца и, быть может, христианский долг – значит, проводить приговором политические тенденции, что выходит из пределов возложенной на судей обязанности, а преследования административной властью».

И далее.

«Когда почти все российское тепло относится ко всякого рода несчастью и страданию, и когда молодые лица, наиболее чуткие к нравственным запросам духа и неиспорченные еще плесенью жизни являются в таких случаях стихийными выразителями общего настроения, рабами охватившего их сочувствия, передающегося им от целого народа и данного исторического момента».

Несмотря на защиту всем привлеченным к суду пришлось понести наказания – до двухнедельного ареста. В числе их – едва ли не большая половина – бывшие учителя, лишь недавно оставившие учебные заведения. По мнению губернатора Владимира Шлиппе, это свидетельствовало о значительной распущенности и упадке дисциплины в местных учебных заведениях.